Я месяц не мылся.
Мною с Аксиньей было из кладовки извлечено неимоверных размеров корыто.
Его установили на полу в кухне (о ванне, конечно, и разговора в Н-ске быть
не могло. Были ванны только в самой больнице - и те испорченные).
Около двух часов дня вертящаяся сетка за окном значительно поредела, а
я сидел в корыте голый и с намыленной головой.
- Эт-то я понимаю... - сладостно бормотал я, выплескивая себе на спину
жгучую воду, - эт-то я понимаю. А потом мы, знаете ли, пообедаем, а потом
заснем. А если я высплюсь, то пусть завтра хоть полтораста человек
приезжает. Какие новости, Аксинья?
Аксинья сидела за дверью в ожидании, пока кончится банная операция.
- Конторщик в Шалометьевом имении женится, отвечала Аксинья.
- Да ну! Согласилась?
- Ей-богу! Влюбле-ен... - пела Аксинья, погромыхивая посудой.
- Невеста-то красивая?
- Первая красавица! Блондинка, тоненькая...
- Скажи пожалуйста!..
И в это время грохнуло в дверь. Я хмуро облил себя водой и стал
прислушиваться.
- Доктор-то купается... - выпевала Аксинья.
- Бур... бур - бурчал бас.
- Записка вам, доктор, - пискнула Аксинья - протяни в дверь.
Я вылез из корыта, пожимаясь и негодуя на судьбу, и взял из рук Аксиньи
сыроватый конвертик.
- Ну, дудки. Я не поеду из корыта. Я ведь тоже человек, - не очень
уверенно сказал я себе и в корыте распечатал записку.
"Уважаемый коллега (большой восклицательный знак). Умол (зачеркнуто)
прошу убедительно приехать срочно. У женщины после удара головой
кровотечение из полост (зачеркнуто) из носа и рта. Без сознания. Справиться
не могу. Убедительно прошу. Лошади отличные. Пульс плох. Камфара есть.
Доктор (подпись неразборчива)."
"Мне в жизни не везет", - тоскливо подумал я, глядя на жаркие дрова В
печке.
- Мужчина записку привез?
- Мужчина.
- Сюда пусть войдет.
Он вошел и показался мне древним римлянином вследствие блистательной
каски, надетой поверх ушастой шапочки. Волчья шуба облекала его, и струйка
холода ударила в меня.
- Почему вы в каске? - спросил я, прикрывая свое недомытое тело
простыней.
- Пожарный я из Шалометьева. Там у нас пожарная команда... - ответил
римлянин.
- Это какой доктор пишет?
- В гости к нашему агроному приехал. Молодой врач. Несчастье у нас, вот
уж несчастье...
- Какая женщина?
- Невеста конторщикова.
Аксинья за дверью охнула.
- Что случилось? (Слышно было, как тело Аксиньи прилипло к двери.)
- Вчера помолвка была, а после помолвки-то конторщик покатать ее
захотел в саночках. Рысачка запряг, усадил ее, да в ворота. А рысачок-то с
места как взял, невесту-то мотнуло да лбом об косяк. Так она и вылетела.
Такое несчастье, что выразить невозможно... За конторщиком ходят, чтоб не
удавился. Обезумел.
- Купаюсь я, - жалобно сказал я, - ее сюда-то чего же не привезли? - И
при этом я облил водой голову и мыло ушло в корыто.
- Немыслимо, уважаемый гражданин доктор, - прочувственно сказал
пожарный и руки молитвенно сложил, - никакой возможности. Помрет девушка.
- Как же мы поедем-то? Вьюга!
- Утихло. Что вы-с. Совершенно утихло. Лошади резвые, гуськом. В час
долетим...
Я кротко простонал и вылез из корыта. Два ведра вылил на себя с
остервенением. Потом, сидя на корточках перед пастью печки, голову засовывал
в нее, чтобы хоть немного просушить.
"Воспаление легких у меня, конечно, получится. Крупозное, после такой
поездки. И, главное, что я с нею буду делать? Этот врач, уже по записке
видно, еще менее, чем я, опытен.. Я ничего не знаю, только практически за
полгода нахватался, а он и того менее. Видно, только что из университета. А
меня принимает за опытного."
Размышляя таким образом, я и не заметил, как оделся. Одевание было
непростое: брюки и блуза, валенки, сверх блузы кожаная куртка, потом пальто,
а сверху баранья шуба, шапка, сумка, в ней кофеин, камфара, морфий,
адреналин, торзионные пинцеты, стерильный материал, шприц, зонд, браунинг,
папиросы, спички, часы, стетоскоп.
Показалось вовсе не страшно, хоть и темнело, уже день таял, когда мы
выехали за околицу.