Буду сидеть у него, пока не выбьют Петлюру. А как его совсем
не выбьют? Может быть, эти долгожданные большевики - миф? Пушки, где вы?
Стихло. Нет, опять ворчит...
Я злобно выбросил рубашку, щелкнул замочком чемоданчика, браунинг и
запасную обойму положил в карман, надел шинель с повязкой красного креста,
тоскливо огляделся, лампу погасил и ощупью, среди сумеречных теней, вышел в
переднюю, осветил ее, взял башлык и открыл дверь на площадку.
И тотчас, кашляя, шагнули в переднюю две фигуры с коротенькими
кавалерийскими карабинами за плечами.
Один был в шпорах, другой без шпор, оба в папахах с синими шлыками,
лихо свешивающимися на щеки.
У меня сердце стукнуло.
- Вы ликарь Яшвин? - спросил первый кавалерист.
- Да, я, - ответил я глухо.
- С нами поедете, - сказал первый.
- Что это значит? - спросил я, несколько оправившись.
- Саботаж, вот що, - ответил громыхаюший шпорами и поглядел на меня
весело и лукаво, - ликаря не хочут мобилизоваться, за що и будут отвечать по
закону.
Угасла передняя, щелкнула дверь, лестница... улица...
- Куда же вы меня ведете? - спросил я и в кармане брюк тронул нежно
прохладную рубчатую ручку.
- В первый конный полк, - ответил тот, со шпорами.
- Зачем?
- Як зачем? - удивился второй. - Назначаетесь к нам ликарем.
- Кто командует полком?
- Полковник Лещенко, - с некоторой гордостью ответил первый, и шпоры
его ритмически звякали с левой стороны у меня.
"Сукин я сын, - подумал я, - мечтал над чемоданчиком. Из-за каких-то
подштанников... Ну что мне стоило выйти на 5 минут раньше "
Над городом висело уже черное морозное небо, и звезды выступали на нем,
когда мы пришли в особняк. В морозных его узористых стеклах полыхало
электричество. Гремя шпорами, меня ввели в пыльную пустую комнату,
ослепительно освещенную сильным электрическим шаром под разбитым опаловым
тюльпаном. В углу торчал нос пулемета, и внимание мое приковали рыжие и
красные потеки в углу рядом с пулеметом, там, где дорогой гобелен висел
клочьями.
"А ведь это кровь", - подумал я, и сердце мне неприятно сжало.
- Пан полковник, - негромко сказал тот, со шпорами, - ликаря доставили.
- Жид? - вдруг выкрикнул голос, сухой и хриплый, где-то.
Дверь, обитая гобеленом с пастушками, неслышно распахнулась, и вбежал
человек.
Он был в великолепной шинели и сапогах со шпорами. Был туго перетянут
кавказским пояском с серебряными бляшками, и кавказская же шашка горела
огоньками в блеске электричества на его бедре. Он был в барашковой шапочке с
малиновым верхом, перекрещенным золотистым галуном. Раскосые глаза смотрели
с лица недобро, болезненно, странно, словно прыгали в них черные мячики.
Лицо его было усеяно рябинами, а черные подстриженные усы дергались нервно.
- Нет, не жид, - ответил кавалерист.
Тогда человек подскочил ко мне и заглянул в глаза.
- Вы не жид, - заговорил он с сильным украинским акцентом на
неправильном языке - смеси русских и украинских слов, - но вы не лучше жида.
И як бой кончится, я отдам вас под военный суд. Будете вы расстреляны за
саботаж. От него не отходить! - приказал он кавалеристу. - И дать ликарю
коня.
Я стоял, молчал и был, надо полагать, бледен. Затем опять все потекло,
как туманный сон. Кто-то в углу жалобно сказал:
- Смилуйтесь, пан полковник...
Я мутно увидал трясущуюся бороденку, солдатскую рваную шинель. Вокруг
нее замелькали кавалерийские лица.
- Дезертир? - пропел знакомый мне уже голос с хрипотцой, - их ты,
зараза, зараза.
Я видел, как полковник, дергая ртом, вынул из кобуры изящный и мрачный
пистолет и рукоятью ударил в лицо этого рваного человека. Тот метнулся в
сторону, стал давиться своею кровью, упал на колени. Из глаз его потоком
побежали слезы...
А потом сгинул белый заиндевевший город, потянулась по берегу
окаменевшего черного и таинственного Днепра дорога, окаймленнап деревьями, и
по дороге шел, растянувшись змеей, первый конный полк.
В конце его изредка погромыхивали обозные двуколки.

<<< 0 1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 >>>

Powered by ugs-generator

Сайт создан в системе uCoz