Жаркий блеск метнулся по нашим
лицам, в груди теплело от водки.
- Я решительно не постигаю, - заговорил я возбужденно и глядя на тучу
искр, взметнувшихся под кочергой, - что эта баба сделала с белладонной. Ведь
это же кошмар!
Улыбки заиграли на лицах фельдшера и акушерок.
Дело было вот в чем. Сегодня на утреннем приеме в кабинет ко мне
протиснулась румяная бабочка лет тридцати. Она поклонилась акушерскому
креслу, стоящему за моей спиной, затем из-за пазухи достала широкогорлый
флакон и запела льстиво:
- Спасибо вам, гражданин доктор, за капли. Уж так помогли, так
помогли!.. Пожалуйте еще баночку.
Я взял у нее из рук флакон, глянул на этикетку, и в глазал у меня
позеленело. На этикетке было написало размашистым почерком Демьяна Лукича.
"Тинцт. Белладонн..." и т.д. "16 декабря 1917 года".
Другими словами, вчера я выписал бабочке порядочную порцию белладонны,
а сегодня, в день моего рождения, 17 декабря, бабочка приехала с сухим
флаконом и с просьбой повторить.
- Ты... ты... все приняла вчера? - спросил я диким голосом.
- Все, батюшка милый, все, - пела бабочка сдобным голосом, - дай вам
бог здоровья за эти капли... полбаночки как приехала, а полбаночки - как
спать ложиться. Как рукой сняло...
Я прислонился к акушерскому креслу.
- Я тебе по скольку капель говорил? - задушенным голосом заговорил я. -
Я тебе по пять капель... Что же ты голосом заговорил я - я те6е по пять
капель... что же ты делаешь, бабочка? ты ж... я ж...
- Ей-богу, приняла! - гаворила баба, думая, что я не доверяю ей, будто
она лечилась моей белладонной.
Я охватил руками румяные щеки и стал всматриваться в зрачки. Но зрачки
были как зрачки. Довольно красивые, совершенно нормальные. Пульс у бабы был
тоже прелестный. Вообще никаких признаков отравления белладонной у бабы не
замечалось.
- Этого не может быть!.. - заговорил я и завопил: Демьян Лукич!
Демьян Лукич в белом халате вынырнул из аптечного коридора.
- Полюбуйтесь, Демьян Лукич, что эта красавица сделала! Я ничего не
понимаю...
Баба испуганно вертела головой, поняв, что в чем-то она провинилась .
Демьян Лукич завладел флаконом, понюхал его, повертел в руках и строго
молвил:
- Ты, милая, врешь. Ты лекарство не принимала!
- Ей-бо... - начала баба.
- Бабочка, ты нам очков не втирай, - сурово, искривив рот, говорил
Демьян Лукич, - мы все досконально понимаем. Сознавайся, кого лечила этими
каплями?
Баба возвела свои нормальные зрачки на чисто выбеленный потолок и
перекрестилась.
- Вот чтоб мне...
- Брось, брось... - бубнил Демьян Лукич и обратился ко мне: - Они,
доктор, ведь как делают. Счездит такая артистка в больницу, выпишут ей
лекарство, а она приедет в деревню и всех баб угостит...
- Что вы, гражданин фершал...
- Брось! - отрезал фельдшер - я у вас восьмой год. Знаю. Конечно,
раскапала весь флакончик по всем дворам, продолжал он мне.
- Еще этих капелек дайте, - умильно попросила баба.
- Ну, нет, бабочка, - ответил я и вытер пот со лба, этими каплями
больше тебе лечиться не придется. Живот полегчал?
- Прямо-таки, ну, рукой сняло!..
- Ну, вот и превосходно. Я тебе других выпишу, тоже очень хорошие.
И я выписал бабочке валерьянки, и она, разочарованная, уехала .
Вот об этом случае мы и толковали у меня в докторской квартире в день
моего рождения, когда за окнами висела тяжким занавесом метельная египетская
тьма.
- Это что, - говорил Демьян Лукич, деликатно прожевывая рыбку в масле,
- это что. Мы-то привыкли уже здесь. А вам, дорогой доктор, после
университета, после столицы, весьма и весьма придется привыкать. Глушь!
- Ах, какая глушь! - как эхо, отозвалась Анна Николаевна.
Метель загудела где-то в дымоходах, прошелестела за стеной. Багровый
отсвет лег на темный железный лист у печки.

<<< 0 1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 >>>

Powered by ugs-generator

Сайт создан в системе uCoz